Четыре сокровища неба

Судьба Линн Дайю была определена в тот момент, когда родители назвали ее в честь трагической героини китайского фольклора. Тринадцатилетней ее похищают посреди улицы и вместе с другими девушками переправляют за океан для работы в публичном доме. В то время в Америке царят жестокие настроения по отношению к китайским иммигрантам, заставляющим девочку бороться за собственную жизнь. Удастся ли Дайю уйти от трагедии, которая, кажется, ходит за ней следом?

«Четыре сокровища неба» — исторический роман, переносящий читателя в США конца XIX века и демонстрирующий всю жестокость этого периода. Автор переплетает реальность того времени с древней китайской мифологией, создавая уникальный фон романа и совершенно новое звучание художественного текста в литературе.

Об авторе книги Дженни Тинхвэй

Дженни Тинхвэй Джан — китайско-американская писательница из Техаса, получившая степень магистра научной литературы в Университете Вайоминга. «Четыре сокровища неба» – ее дебютный роман.

Цитаты из книги Четыре сокровища неба

Тринадцатилетней меня схватили посреди рыбного рынка Джифу на Бич-роуд, когда я смотрела, как пышнотелая женщина сбрасывает на груду сигов, похожих на лопаты. Она сидит на корточках, опершись подмышками на колени, и перекладывает лучшие рыбы вверх. Вокруг тоже делают еще с десяток торговцев, возле которых извивается подвешенная в сетках рыба. Вода из нее стекает вниз в ведра. Земля вокруг лоснится от брызг, разлетающихся от еще живых рыб. Их тела изгибаются в воздухе и сверкают, как серебристые фейерверки.

Я никогда ничего не расспрашивала, а только впитывала его слова, позволяя им нести меня через дни. Он не платил мне за работу, кроме своих уроков, а я никогда и не просила. Однако иногда, когда иероглиф удавался особенно хорошо, он подсовывал мне серебряника. Я экономила как могла, представляя, как в будущем стану мастером в собственной школе каллиграфии и буду покупать только самые лучшие принадлежности для своих учеников. И наградой за то, что я следовала за зову сердца, казалось, был иероглиф за иероглифом.

На меня снова волной накатывает тот давний щем от воспоминаний о рыбацкой деревне, наш домик на три пролета и в конце концов — о родителях. Жуткая тишина их пустой спальни. Немой ткацкий станок. В тот момент боль утраты так глубоко в меня врезалась, что ничто, даже камень не мог бы залатать эту пропасть. Почему вы ушли? Почему меня не забрали с собой? Неужели так легко меня бросили? Мимо меня, как в огне, проносятся иероглифы: «обман», «измена», «отказ». И наконец «стыд».