Прощайте, Габо и Мерседес. Габриэль Гарсия Маркес и Мерседес Барча

История последних дней одного из самых выдающихся писателей XX века Габриэля Гарсия Маркеса

Прощайте Габо и Мерседес – это короткие мемуары, написанные Родриго Гарсия через несколько лет после смерти его отца в апреле 2014 года. Воспоминания охватывают этот последний печальный и тяжелый период болезни великого писателя и рассказывают о жизни семьи и обстоятельствах, предшествовавших его смерти. Родриго начал писать мемуары из-за необходимости понять, что происходит, но он знал, что не опубликует их, пока жива мать.

Мемуары открывают семейную дверь и позволяют читателям увидеть частную жизнь семьи изнутри, где мы встречаем не писателя, а отца и любимого мужа.

А еще этот эмоциональный и трогательный текст приправлен восхитительным чувством юмора, которое помогает переварить всю боль, уныние и одиночество, заложенные в текстах Родриго. Издание будет дополнено фотографиями из семейного архива семьи Маркеса.

Почему стоит прочитать книгу «Прощайте, Габо и Мерседес. Габриэль Гарсия Маркес и Мерседес Барча. История любви в воспоминаниях их сына»?

Мемуары о последних днях жизни одного из самых выдающихся писателей XX века, лауреата Нобелевской премии Габриэля Гарсия Маркеса.

Издание будет дополнено фотографиями из семейного архива семьи Маркеса.

Нежная и глубокая история о борьбе человека за собственную жизнь и принятии неизбежного, а еще об умении отпускать, какой бы сильной ни была любовь.

Об авторе:

Родриго Гарсия – родился в Колумбии, вырос в Мехико, сейчас живет с семьей в Лос-Анджелесе. Изучал историю в Гарвардском университете, а затем стал сценаристом и режиссером. Среди его театральных фильмов - "Девять жизней", "Альберт Ноббс", "Последние дни в пустыне", а также эпизоды сериалов "На глубине шести футов", "Клан Сопрано" и пилотный выпуск "Большой любви", за который он получил номинацию на Эмми. Он был сценаристом, исполнительным продюсером и шоу-раннером сериала In Treatment на HBO, а также снял несколько эпизодов этого сериала.

Цитаты:

Когда отцу было восемьдесят, я спросил, что он чувствовал.

— С высоты восьмидесяти лет действительно открывается ­удивительный пейзаж. И конец уже близок.

– Тебе страшно?

– Мне безгранично грустно.

Когда вспоминаю эти мгновения, меня искренне умиляет его откровенность, особенно учитывая жестокость ­вопросов.

Отец ­прекрасно понимал, что его сознание ускользает сквозь пальцы. Он настойчиво просил помощи ­, то и дело повторял, что теряет память. Чрезвычайно трудно видеть человека в таком тревожном состоянии и выдерживать бесконечное ­повторение. Он говорил: «Я работаю с памятью ­. Память – мое орудие и сырье. Без нее я не могу работать. Помогите».

"Сто лет одиночества" состоят из шести поколений рода Буэндиа, но ему стало бы материала еще на два. Он решил не использовать его из-за страха, что роман получится слишком длинным и обременительным ­. Отец считал строгую дисциплину одним из фундаментов романа, особенно когда речь идет об определении формы и границ повествования. Он не соглашался с мыслью, мол, эта форма более свободна, а значит, и проще сценария или рассказа. Отец утверждал, что автор или автор рома ­ну непременно должен составить карту, по его определению ­, «укромной географии романа».